Старики окружают себя старыми вещами. Кто-то хранит музыкальные записи в виде намотанных на катушки лент в коробочках «Тасма», «Свема» и ORWO. Кто-то перестает выбрасывать пластиковые пятилитровые бутыли в призрачной надежде применить их в хозяйстве. Некоторые отказываются приобретать новые туфли, юбки и пиджаки.
Это, положим, всем известно.
А что насчет файлов? Вот у тебя, Олег, есть файлы, которые жалко выкинуть? Не думаешь, что в старости они станут похожими на пятилитровые пластиковые бутыли, уныло скопившиеся на заднем дворе деревенского дома?
— Да, есть, — улыбнулся Олег. — Да, файлы такие у меня есть. А сорока у меня нет. Так что, смею надеяться, они еще не стариковские. Потом, я думаю, файлы — это же не что-то абстрактное. Это письма, фотографии, старые игрушки, ну, и твои любимые пластиковые бутыли, и записи... на катушках.
— Тогда получается, технический прогресс лишь определяет, чем будет набит чулан старика — велосипедными насосами, файлами или молекулярными дезинтеграторами.
— Да. И нанороботами. Так ты мне диск принесешь?
— Завтра принесу, только не диск, оно у меня на флэшке.
(31 августа 18:45)
Он был похож на жителя гор, которого сдернули с гор, одели в светло-серый костюм на полтора размера больше и велели спуститься по эскалатору на станцию Таганская. Решительный, он штурмовал эскалатор, идущий вверх, нагонял было середину и снова отползал к началу.
— У кого там совсем мозгов нет! — орала дежурная.
* * *
Она была похожа на дежурную по эскалатору, которую вынули из стеклянной будки и превратили в жену высокогорного пастуха. Путая сулугуни с мацони, она стояла на горном плато. Сзади подошла коза и нетерпеливо потянула ее зубами за платье.
Существовало-существовало одно существо. И стало ему скучно.
Решило оно действия производить.
А как-то не хочется.
Энтузиазмом потому что попахивает.
А энтузиастов мы не любим.
За нездоровый блеск в глазах.
За резкие телодвиженья.
Схватило существо оборудование: прибор да снаряд, и, дорогой Александр Иванович, спи спокойно, память о тебе навсегда останется в наших сердцах, начало действия производить.
Прошел и август, и сентябрь.
Октябрь с августом прошли.
Прошли ноябрь и декабрь.
Июль и май как март прошли.
Уже и снаряд о прибор стерся, а все равно ему, разрешите, Нина Сергеевна, поднять этот бокал за здоровье молодых, пожелать им долгой и счастливой семейной жизни, кучу ребятишек и хороший светлый дом, обитый такой, знаете, вагонкой, и дебильные занавесочки, скучно.
Товарищи! Друзья! Вы все очень хорошо отметили почти все положительные черты нашего, не суетись, Светик, юбиляра. Я говорю — «почти». Потому что вы забыли, о таком качестве Юрия Анатольевича, может быть, даже главном качестве нашего уважаемого, нашего дорогого Юрия Анатольевича: о его скромности. Да, о скромности!
Тостующий вдруг замолчал и уставился на розетку в стене.
— А, эх! Выпьем! — вдруг крикнул он и моментально опрокинул в себя рюмку.
Гости захохотали, а юбиляр даже рассмеялся до слез, снял очки и начал их протирать. Существо спряталось в душе спящего за свадебным столом гостя. Здесь пахло оливье и маринованными грибами. Очевидно, душа гостя делила помещение с желудком. Свадьба производилась в столовой общежития. Приглашенное виа исполняло композиции. На столе лежала скатерть. Стол стоял.
